Силовики проводят обыски у журналистов

Неделю назад произошёл обыск у Ирины Славиной, он привёл к очень трагическим последствиям. К сожалению, это не единственный обыск, который силовики проводили в тот день у журналистов.

Как утверждает издание, поводом к самосожжению журналистки Ирины Славиной стал визит силовиков. В шесть утра к ней с обыском вломились более десятка «вежливых людей». Муж открыл двери, потому что в другом случае её бы выбили.

У всей семьи изъяли ноутбуки, компьютеры, телефоны, флешки. Если бы такое случилось в другом государстве, то обыватель бы посчитал, что идёт спецоперация. Только грустно от того, что Славина не была даже подозреваемой.

Однако для сегодняшней России — это обыденность. Аналогичное обыски происходят почти каждый день. Правозащитник из Transparency International Андрей Жвирблис описал в своем блоге один рутинный день жизни журналиста. День пятницы 2 октября, когда случилась трагедия с Ириной Славиной:

«Стиль одинаковый во всех регионах… В Адыгее силовики из Карачаево-Черкессии — соседнего региона — второго октября пришли рано поутру с обыском к журналистке издания «Регион онлайн» Яне Топорковой. Всю технику и носители информации они изъяли, а журналистку увезли на допрос в город Черкесск. Без особых объяснений. Известно лишь, что Топоркова проходит как свидетель по новомодной статье 207.1 УК, которую Путин приказал принять в конце марта и которая карает за «фейки о коронавирусе». Якобы в каком-то карачаевском инстаграм-паблике кто-то что-то написал. Что именно никто не видел, но разве это важно? Примечательно, что по этому же таинственному «делу» в июне карачаевские следователи точно также провели обыск и изъяли технику у журналистки из Ставрополя Анны Дарган.

В Калининграде вооружённые люди в масках второго октября в шесть утра выломали дверь в квартире журналиста газеты «Новые колёса» Алексея Малиновского. Его самого положили в одних трусах на пол, а его жену Антонину поставили лицом к стене, запретив подходить к двум малолетним детям. Это продолжалось два часа, пока шёл обыск. В результате изъята вся электроника, мобильные телефоны и жёсткие диски. После этого журналиста повезли в редакцию газеты и провели обыск уже там — также с изъятием носителей информации и техники. Формальный повод — обвинение в клевете за материал о коррупции в ФСБ и в Следственном комитете.

Помимо физического унижения и запугивания, давления на самих журналистов и членов их семьи, подобные действия всегда сопровождаются изъятием техники. Её могут вернуть через месяц, два, полгода, а могут и не вернуть никогда. При этом ноутбуки, планшеты, мобильные телефоны очень давно стали средством производства для журналистов. И у большинства из них не так много средств для того, чтобы после изъятия техники быстро пойти у купить новую. То есть такое простейшее процессуальное действие, для которого достаточно распечатать одну страницу на принтере, может надолго заблокировать работу журналиста.

«Она была свидетелем и не являлась ни подозреваемой, ни обвиняемой в рамках расследования уголовного дела, по которому проводились указанные следственные действия», — заявил Следственный комитета после того, как Ирина Славина себя сожгла. То есть, люди в погонах проявили искреннее недоумение: «А мы-то тут причём?». Что это? Неуклюжая попытка оправдаться и эти люди действительно живут на другой планете и уверены, что человек, которого подвергли унижению и шоку может и должен быть спокоен, умиротворен и счастлив лишь потому, что у него один процессуальный статус, а не другой?

Нет, скорее всего, они прекрасно всё это понимают. Они делают всё это цинично и целенаправленно. Они понимают, что запугивают, врываясь и ломая дверь в шесть утра, что унижают, когда кладут полуголым на пол — и всё это происходит на фоне детского плача. Это у них такая игра, словно речь идёт об опасных преступниках. Интересно лишь — им скучно всё это делать или они потом похохатывают, обсуждая между собой «как они этого журналюгу прессанули»?