«Не имела на это право»: подробности экспертизы по делу Кирилла Мартюшева
«Эксперт не имела право составлять это заключение»
Заключение стороны защиты составляли два эксперта — кандидат филологических наук, член научно-методического совета, а также член правления Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам Елизавета Аркадьевна Колтунова и
кандидат психологических наук, член научно-методического совета Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам Сергей Владимирович Давыдов.
Ранее заключение составлял один человек — эксперт ФСБ Ольга Гонец, имеющая только филологическое образование. А потому одним из главных вопросов к ней — почему филолог проводил психолого-лингвистическую экспертизу, не имея на это право?
«В экспертизе требовалось определить лингвистические и психологические признаки деяния, но Ольга Александровна провела единоличную лингвистическую экспертизу, а не комплексную. Определяя признаки психологические, эксперт-лингвист вышел за пределы компетенций специалиста», — сказала на допросе в Центральном районном суде Елизавета Колтунова.
Вдобавок, вопросы, которые стояли перед всеми экспертами были заданы некорректно. Специалистам скопировали вопросы следствия:
«1. Содержится ли в предоставленном видеоматериале лингвистические и психологические признаки побуждения (в том числе в форме призыва) к осуществлению противоправной деятельности (в том числе к насильственным действиям) против какой — либо группы, выделенной по национальному, религиозному, социальному и иным признакам (ее представителей), если да, то в каких именно высказываниях, какими языковыми формами они выражены?»
«2. Могут ли предоставленные материалы, а именно в тексте видеообращения Мартюшева К. И. сформировать у других лиц побудительные мотивы к осуществлению противоправной деятельности, имеются ли признаки психологического воздействия?»
«Эти вопросы не в полной мере соответствуют требованиям судебно-методической методологии. Потому что оба эти вопроса носят непрофессиональный характер. Мы можем определись, имеются ли в материале признаки побуждения, но характеризовать, призывают ли они к противоправным действиям — ни лингвист, ни психолог не может. Это прерогатива судебно-следственных органов. Такой вопрос поставлен специалисту или эксперту быть не может», — объяснила Колтунова.
Также лингвист и психолог не имеет право выделять социальную группу, о которой идет речь в первом вопросе.
«Об этом прямо говорится в методике Министерства юстиции 2011 года и методике Минюста 2014 года. Поэтому это тоже выходит за пределы компетенций психолога или лингвиста», — отметила эксперт-лингвист.
Однако эксперт ФСБ в своем заключение на заданные вопросы ответила, не смотря на отсутствие компетенций и право на это.
Ошибки в заключении эксперта ФСБ
По словам эксперта Колтуновой, грубейшая ошибка допущена экспертом ФСБ в самом начале.
«Страница 4 меня потрясла невероятно! Я думаю, что все участники сегодняшнего судебного заседания прекрасно знают, что мы имеем дело с устным, простонародным, бытовым разговором сына с матерью. Когда я читаю на странице 4 о том, что эксперт сохраняет орфографию и графику источника, мне становится просто плохо. Это как она в устном тексте она нашла графику, пунктуацию и орфографию. Удивительное дело!» — говорит в ходе допроса Елизавета Колтунова.
Побудительная направленность определена экспертом ФСБ, как попытка со стороны говорящего, сделать так, чтобы адресат что-то сделал.
«Знаете, только во дворе используют такое определение. Существует масса методик, там все написано в научно-экспертных понятиях. Почему нужно вот такое ненаучное понятие использовать? Меня это очень удивляет», — рассказывает Колтунова на допросе.
В заключении экспертов защиты сказано, что в речевых материалах отсутствуют высказывания побудительного характера, включая призывы к каким-либо действиям.
«В речевом материале отсутствуют:
1. общая семантика побуждения (то есть, наличие общего смысла „я хочу, чтобы ты сделал Х“);
2. наличие формальных языковых маркеров призыва (перформативные глаголы, формы повелительного наклонения, междометия и др.);
3. направленность на достижение или учет в повседневном поведении некоторых идеалов, ценностей;
4. наличие описания будущих действий адресата (ты должен… вы должны);
5. отсутствует целевая установка к побуждению кого-либо к каким-либо действиям», — пишут в заключении эксперты, отвечая на первый вопрос.
Однако специалист ФСБ пришла в противоположным выводам. Это эксперты стороны защиты объяснили множественными ошибками, допущенными Гонец.
«В высказывании „Таких нужно это сразу это на электрический стул“ содержится модальный предикат „нужно“. Модальные предикаты „нужно“, „надо“ не являются показателями иллокутивной модальности (модальность намерения), а выражают субъективную модальность. Это значит, что они указывают на отношение говорящего к ситуации, о которой он сообщает, то есть на его психологическую или ментальную установку — желательность, гипотетичность, оценку вероятности», — сказала эксперт Колтунова в ходе допроса.
Однако слова «надо» и «нужно» эксперт ФСБ интерпретировала, как побуждение, тогда как они причисляются к размышлению, а не призыву.
«Следовательно, его следует квалифицировать как мнение-оценку», — поясняет Колтунова.
Учитывая значение фразеологического сочетания «электрический стул», которое в современном русском языке эксплицирует значение «Орудие смертной казни в США; США: приспособление для смертной казни с помощью электрического тока высокого напряжения» следует заключить, что высказывание носит характер фантазии, не поддержанной реалиями Российской Федерации.
А значит в данном случае имеет место выражение оценочного мнения, а не попытка убедить кого-либо в чем-либо — автор пытается выразить мнение и при этом сам сомневается «я не понимаю»; «по-моему».
«Не идет речь о попытке Мартюшева заставить кого-то что-либо сделать. При этом очевидно, что субъект речи находится под впечатлением своего задержания. Слова Мартюшева об „электрическом стуле“, кроме того что являются мнением, не имеют признаков побуждения к реальным действиям в силу своей абсурдности (электрический стул как устройство не используется в законодательной практике РФ, и эта фраза является возможностью для Мартюшева эмоционально разрядиться», — сказала эксперт в ходе допроса.
Прокурор и судья в замешательстве
Эксперт Колтунова, говоря об экспертизе, проведенной ею и психологом Двыдовым, говорила развернуто. А потому у адвоката Кирилла Мартюшева Павла Руснакова не возникло дополнительных вопросов.
Но далее следовали вопросы от прокурора, которые сделали судебное заседание еще интереснее.
«Вы скажите нам каким потенциалом воздействия обладает обращение Мартюшева? Я вас прошу, как обывателя ответить», — спросила прокурор.
Эксперт обозначила, что она, во-первых, не имеет право говорить, как обыватель, выступая в суде в качестве эксперта. А во-вторых, «определить потенциал воздействия» эксперт не может в рамках своих полномочий.
После красочного допроса эксперта заседание завершилось.