Олег Архипов: После криминальной «десятки» хочу заняться Конан Дойлем

У него чутье на документы и экспертов, а также азарт поисковика. Результат не должен заставить себя ждать.

Ходят слухи, что вы закончили работу над книгой «Криминальный капкан. Тюменские ОПГ 90-х».

В основном, да. Год и четыре месяца я собирал материал и работал над ним. Впереди типографский период. Хочу, чтобы книга вышла в свет к лету, но не знаю, как получится.

Как пришла в голову идея написать именно об этом?

Эта тема всегда была у меня в приоритете. Об устранении авторитетов в те лихие годы сообщали все газеты, а вот о судах над криминальными гражданами писали единицы. Кровавым оказалось лето 1993 года — убийство в городе шло за убийством. Подробно излагаю те трагические события. Сразу уточню, что я не журналист и журналистскими расследованиями, какие были популярны в конце прошлого века, не занимаюсь. Считаю себя искателем, исследователем и автором документальной литературы.

Будет ли написанное интересно за пределами Тюмени? Не местечковый ли формат?

От Парфенова до Обороны? С одной стороны, это так. По событиям и персонам — у меня чисто тюменский проект, который будет интересен, в первую очередь, местным жителям, хотя, если судить по личным заявкам на книгу в соцсетях, то мои исследования, независимо от темы, вызывают интерес во многих городах. С другой стороны, я не обхожу вниманием и события тех лет по стране в целом — довольно обширная глава посвящена аналитической картине, откуда взялся социальный депресняк, на почве которого расцвел криминалитет. Надо понимать, что организованная преступность — это не только парни в кожанках и с оружием на улицах городов. Она появилась много раньше 90-х, более того, к концу 80-х организованная преступность уже сформировалась.

Что имеете в виду?

Беловоротничковую преступность, конечно. Она выросла из хозяйственников СССР — они уже многое прибрали к рукам, и надо было легализовать собственность. Для этого они готовы были на все. Преступные группировки — небольшие «игроки», по сравнению с такими фигурами. Но именно это явление на примере одного города я и хотел рассмотреть. Ведь кто-то в стране тряс ларьки, занимался откровенным рэкетом, а кто-то становился, условно говоря, собственником нефтяных вышек. Уверен, что эта история окажется интересной не только нынешним 40-60-летним, очевидцам событий, но и молодежи. На мой взгляд, заштампованные «лихие 90-е» сейчас изрядно мифологизированы и романтизированы. Свою лепту внесли и популярные сериалы. Люди ностальгируют по тому периоду. А о чем ностальгировать? Для меня здесь крайне любопытен исторический аспект, который я исследую только на основании документов. Никаких своих личных оценок происходящим событиям и персонам не даю.

Ваш «Криминальный капкан» чисто документальная литература? Как искали факты?

Считаю себя автором документальных книг. Документалистика — моя страсть! В работе над этой книгой меня консультировали ветераны ряда спецподразделений, представители силовых структур и различных ведомств. При их помощи и создавалась книга. И вторая часть — архивы, в которых я люблю целенаправленно копаться, работать и умею находить массу важных вещей.

В книге более 170 иллюстраций из уголовных дел и частных архивов — фотографии, схемы, документы.

Не опасно публично называть и показывать тех, кто находился в гуще событий? Ведь многие участники еще живы, а некоторые даже вполне респектабельны. Им может не понравиться прочитанное.

Не могу ничего сделать с тем, что кому-то что-то не понравится. Не я создавал эти события, мне довелось их лишь отзеркаливать на страницах книги. Мой авторский проект совершенно не ангажированный, ничьего заказа за ним не стоит. Вполне возможно, что некоторые люди напрягаются уже сейчас, а некоторые напрягутся после выхода издания. Я не городской сумасшедший, который лезет на рожон, делаю то, что мне интересно. И знаю, что этот проект заинтересовал моих потенциальных читателей. Надеюсь, что и последующие мои книги будут не менее открытыми и острыми.

И потом, прошло довольно прилично времени, общество изменилось, многое из происходящего в те годы воспринимается иначе. И самое главное — моя работа основана только на документальных источниках. Это уже история.

Общеизвестно, что ядро преступных группировок составляли спортсмены. Вы тоже в 90-е занимались спортом, да и возраст у вас был подходящий — 20–22. Почему не попали в эту среду?

До 19 лет я играл в баскетбол, потом увлекся бодибилдингом. Спортзалов в то время было немного, в одних и тех же залах рядом могли заниматься гангстеры и обычные ребята. В группировку, конечно, мог попасть, но не попал. Другое воспитание. Я не унижал и не унижаю людей. Конечно, мне тоже было трудно, но выживал все же по-другому.

Кстати, это еще один миф, что в ОПГ шли сплошь спортсмены. Правильно так — в них входили И спортсмены, в том числе, занимающиеся различными видами боевых единоборств. А так, народ был совершенно разный — и по уровню образования, и по профессиям.

Привлекало ощущение силы?

Даже могущества, теневой власти. Идеологическое государство рухнуло, люди оказались дезориентированы. Заводы-фабрики-предприятия месяцами не выплачивали зарплату, страна торговала с ящиков на улице. А они — крепкие, уверенные в себе парни, «решали вопросы», по сути, заменяя порой государство. Бизнесмены оказались на орбите их интересов — одни на них наезжали, другие давали «крышу» от подобных визитов конкурирующих рэкетиров. Они контролировали практически все сферы жизни. И всем в те дни казалось, что такая система надолго.

Чья-то судьба — парней из тюменских группировок — вас потрясла?

Пожалуй, трех лидеров из так называемой «большой десятки». Интересные, нестандартные фигуры. Парни были большими друзьями, практически, как братья. И ушли один за другим. Похоронены на Червишевском кладбище рядом. Вместе навсегда.

Вы, вероятно, для себя уже прожили книгу, пережили. Что дальше?

Остается техническая часть — какие-то правки, уточнения, печать. Потом сбегу в свою духовную столицу — Екатеринбург. По-прежнему продолжаю заниматься исследованием гибели группы Дятлова. На руках неизвестные документы по этой трагедии. И намечен большой фронт архивной работы.

Параллельно не один год уже собираю материал о другой истории из прошлого — жестоком убийстве в Свердловске бандой братьев Коровиных семьи Ахимблит-Иткиной. Это было очень громкое преступление 1964 года. Контролировал расследование сам Никита Хрущев. Убийцы искали несметные сокровища, которые, якобы, хранились в доме Арона Ахимблита. В тот трагический день погибли семь человек: сам Арон, его жена, 15-летний сын, теща, два родственника и врач местной поликлиники Копылов. Несмотря на тот факт, что об этом деле время от времени вспоминают СМИ, по мотивам событий снят один телевизионный фильм, об этом деле известно немного. Лишь общие штрихи. Я хочу полностью восстановить канву событий исключительно по документам. В моём архиве имеются уникальные, неизвестные документы по этому делу.

И третий проект, более объемный, у меня на перспективу — сборник очерков о забытых расследованиях преступлений, совершенных в Свердловской области в середине прошлого века (этот период — 50-60-е годы меня особенно увлекает!).

В Тюмени нет таких «забытых» дел?

Наверняка есть, но Ёбург более открытый в этом плане город, к тому же там сохранилось много частных архивов. Но я и ищу подобные нестандартные, загадочные дела прошлого и в Тюмени.

Странно, что вы не окончили юридический факультет — с вашими-то задатками…

(улыбается) Постоянно занимаюсь самообразованием. Эдакий ретро-детектив.

В детстве зачитывались детективными книжками?

Конечно! Всю жизнь болел Конан Дойлем. Поразительная личность — виднейший общественный деятель, профинансировавший религиозно-философское течение спиритуализма. Крайне остры были его пикировки с Бернардом Шоу и с британским Министерством Обороны. Отчасти он был и правозащитником — в криминалистической компоненте, естественно. Боец, каких мало. В том числе и в прямом смысле — без перчаток.

Для меня Конан Дойль — эталон рыцаря и гражданина. Человек, который не боялся отстаивать свою точку зрения.

Определенные договоренности с британцами по поводу некоторых документов, касающихся малоизвестного периода жизни Конан Дойля, дают мне надежду написать когда-нибудь и о нем.