Владимир Богомяков: гораздо приятнее, когда люди сами живут и управляют своей жизнью

Владимир Геннадьевич Богомяков родился в городе Ленинск-Кузнецкий Кемеровской области. В 1961 году переехал в Тюмень. Доктор философских наук (диссертация «Сокровенное как горизонт человеческого бытия»), в 2000-2008 годах заведовал кафедрой политологии в Тюменском государственном университете. Автор нескольких поэтических книг и романов.

Владимир, вы победили в опросе «Нашего города» на звание почетного гражданина Тюмени. Думаю, что неслучайно, поскольку вы человек известный, внесший значительный вклад в литературу. Вы продолжаете жить в Тюменской области, а не уехали в Москву и другие культурные центры, как многие представители поэтического цеха.

Сейчас это особого смысла не имеет, поскольку расстояние – категория относительная. Как говорят, сейчас – конец географии. Сейчас многие вопросы можно решить по скайпу. Вот, вышел в Нью-Йорке альманах «Новая кожа» и никакого значения не имело, где я в этот момент находился: в Тюмени или Кургане.

Вы в прошлом году стали лауреатом Григорьевской поэтической премии. Насколько это важное для вас событие?

Думаю, быть лауреатом этой премии не стыдно. Я не знаю других премий, где люди, получившие ее, были исключительно интересные, на мой взгляд, достойные. Всеволод Емелин и Игорь Караулов, я их давно знаю. Наташа Романова... Они на самом деле все очень достойные поэты.

Уровень влияния, популярность поэзии стали меньше в нашу эпоху, если сравнивать с началом или серединой прошлого века?

Думаю, что сейчас влияние поэзии очень велико. В один момент мне показалось, что на хорошие поэтические концерты стало приходить людей даже больше, чем на концерты рок-музыки.

Это относится к Москве, к столицам? А в Тюмени?

В Тюмени тоже. Вот, например, когда позвали Псоя Короленко, а то чем он занимается, на мой взгляд, это поэзия, так там даже яблоку не было куда упасть. Хотя человек не принадлежит к массовой культуре. Значит, интерес есть.

Вас относят к представителям российской контркультуры, вы согласны с таким утверждением?

Сейчас непонятно, что это значит. Раньше это имело какой-то смысл. Понятно, что меня не напечатает журнал «Юность». Сейчас все смешалось. Поэтому, я не знаю, что такое сейчас контркультура. Летом 2018 года проходил фестиваль «Сибирская Ипокрена» в Тобольске, где мы с Емелиным читали стихи и нас хорошо принимали, хотя читать было сложно. Там произошла интересная ситуация, к нам подошел организатор и говорит: вы там с Емелиным идите, но только стихи не читайте. Я думаю, а что тогда делать? Танцевать я не умею. Может быть, организаторы побоялись, что в наших поэтических произведениях что-то неоднозначное услышат дети, какие-то грубые слова. Только я себя не отношу к поэтам-матерщинникам.

Поэзия влияет на современное российское общество?

Влияет. Просто оно другое. Я все время задумывался над тем, как песни The Beatles изменили мир. Они действительно его изменили, поэтому поэзия, конечно, влияет.

Можете назвать российских поэтов XX века, которые изменили мир?

- Я думаю, что, прежде всего это Велимир Хлебников, Борис Пастернак, Иосиф Бродский. Есть поэты, которых меньше знают, но, тем не менее, их влияние значительно. Например, есть альманах «Невидимки». Во второй номер, кстати, я тоже попал. Его концепция заключается в том, что там печатают людей, которых широко не знают, но они оказывают свое воздействие на культуру. Это Вениамин Блаженный, это Игорь Холин. Если говорить о поэзии, то это Эдуард Лимонов.

А можете назвать имена поэтов, которые стали для вас в последнее время открытием?

Мне нравится Александр Курбатов. Он просто выходит и поет без аккомпанемента. Я послушал, как читает Анна Русс, Владимир Безденежных. Мне нравится Иван Козлов из Перми, местный психогеограф.

В Тюмени нет, пожалуй, ни одного памятника русским поэтам. Или я ошибаюсь? И кому бы вы его предложили поставить?

Действительно, пожалуй, никого нет. Раньше в Тюмени в городском саду стоял памятник Пушкину. Был даже случай в советское время, когда приезжал один парень из Ганы. Тогда это было большой редкостью, его повели смотреть на этот памятник. Где он сейчас, неизвестно. Если говорить о наших земляках, то, пожалуй, увековечить память нужно Ивану Ермакову, Мирославу Немирову. Поскольку в Тюмени был Константин Бальмонт, он читал здесь лекции, можно ему поставить.

Какие книги вышли у вас в последнее время?

В 2017 году в Нью-Йорке вышла книга «У каждой деревни своя луна». А в этом году мы с Александрой Сашневой делаем книгу, она выйдет месяца через полтора в Москве.

В прошлом году ушло из жизни много замечательных людей. Художник Владимир Глухов. Летом умер Саша Сафонов, который все собирался приехать в Тюмень. Причем, мы разговаривали с ним каждый день по телефону. В Тюмени можно было сделать какую-нибудь премию. В Новосибирске был Витя Iванiв, мой друг. Парень он был очень интересный – продолжатель русского авангарда, футуризма. Такой бескомпромиссный человек. И можно было сделать литературную премию его памяти.

Если отвлечься от поэзии и поговорить о месте человека в мире. Вам что ближе, государство или анархия, понимаемая как самоуправление людей? Почему я об этом спросил, потому что поэзия – это стихия свободы, которая и рамок порой не имеет.

Все мы живем в государстве. И я его не сильно люблю. Вернее, я пытался всегда сторониться власти, должностей. Может быть, анархия является какой-то утопией, тем не менее, гораздо приятнее, когда люди сами живут и управляют своей жизнью. И их не заставляют куда-то идти и что-то делать.

Я прожил в Тюмени много лет и видел столько людей с проявлением самых худших качеств. Если говорить о Петре Кропоткине, то он писал, что государство мешает, и если мы его уберем, то лучшие человеческие качества, такие как взаимопомощь и солидарность расцветут. Но что тут расцветет трудно сказать. Глядя на ряд людей, я видел проявления самых ужасных качеств.

С другой стороны я видел проявления и величия духа, доброты, смелости. И как все это увязать одно с другим я не знаю. Это как Бердяев писал – антиномия русской души. Государство транслирует то, что в людях есть. И если убрать его, то я не знаю, что здесь будет. Может быть все, что угодно. Кроме благородства, храбрости и других качеств в человеке есть и многое другое.

Люди любят целовать начальство в задницу, им все что скажешь, то они и будут делать. Сегодня они будут ура кричать, а завтра скажут, давайте на площади повесим бюрократов или кришнаитов. На самом деле, разницы не имеет. Сегодня православные - молодцы, а завтра про них скажут, что они народную кровь пьют.

Вы коллекционируете книги? У вас большая библиотека?

Да, я покупаю книги, но бессистемно. Я бы не назвал это коллекционированием.

Есть ценные книги в вашем собрании, которые для вас много значат?

Да, был случай, когда я подарил по глупости книги, которые людям совершенно не нужны. Например, Ипполита Соколова, книгу «Бунт экспрессиониста». Была также книга конца XVIII века, изданная в Литве, она называлась «Трактат об отделении тела от души. И о втором пришествии Христове».

Вы доктор философии, какое место «любовь к мудрости» занимает в вашей жизни?

Философия сейчас в тупике, она переживает системный кризис. Все эти попытки обновить ее радикальным образом есть, я при них присутствую, но что из этого выйдет, я не знаю. Вот, летом, когда была летняя философская школа, я познакомился с Эндрю Кальпом – это современный американский философ. У него есть работа «Темный Делез». У него есть попытки перевернуть философию. Он меня даже включил в фэйсбуке в сообщество «Дьявольские медиа». Есть лаборатория Льва Мановича, я его слушал, он мне интересен.

Если брать философию географически. Есть немецкая, есть французская. Вам какая близка?

Я думаю, что французская. Мне нравится Мишель Фуко.

А французская литература, скажем, Луи Фердинанд Селин?

Да, Селина я очень люблю. Я когда был на вручении Григорьевской премии, мне его подарили.

Какие ближайшие планы, где будете читать лекции и стихи?

В музее Машарова буду читать стихи. Мной также была заявлена тема «Искусство и наука», я планирую рассказать про новые поиски современного искусства.

«Такая уж в жизни наступает полоса, Что выпадают все зубы и волоса. Выпадают все мысли из головы. И остаётся в голове нечто вроде пожухлой травы. Так становишься как газовый шар, излучающий свет. Становишься окончательно ушедшим поколением. И бродишь среди равнодушных планет, Удерживаемый силами собственной гравитации», - Владимир Богомяков.