Любовь в каждом вздохе, в каждом поступке

Зрителей вводят в пространство спектакля постепенно. Во вставках, обрамляющих основное действие, зрители словно попадают на репетиции и видят театральную «кухню»: работу со светом, интонациями, эмоциями. Это одновременно и рассказ о том, как трудился Мольер, и непосредственное общение со зрителями, с подтруниваниями: «Надо лучше играть. Ладно, люди сегодня бесплатно смотрят, но потом ведь деньги будут отдавать за спектакль».

Втянувшись в историю, мы переносимся почти на 400 лет назад. Казалось бы, другое время — другие проблемы, вопросы, искания, но это не так. Для всех времен остаются актуальными отношения между властью и искусством, в «Мольере» — они представлены «королем-солнцем» Людовиком XIV и труппой великого драматурга, в наше время и в нашем городе — театром драмы и департаментом по культуре. О том, что исполнитель роли Мольера и нынешний директор Тюменского драматического театра Сергей Осинцев проводит параллели между главным героем и собой, он упоминал на пресс-конференции, предшествующей премьере спектакля. «Постановка „Мольера“ несколько символична, — поделился Сергей Осинцев. — Мольер был директором своего театра, актером, режиссером. Мое директорство совпало с первой новой ролью — Мольера, который тоже был директором театра».

Мольер сетует, что, несмотря на то, что он постоянно «лизал шпоры» у «короля-солнца», этими же шпорами его и задавили. «Он (король) ушел, и меня не стало», — жалуется Жан Батист на непостоянство власть имущих. И, заявляя о ненависти к власти, завещает: «Никогда не унижайтесь».

Но все же государство, как могучая движущая сила, не была врагом драматурга. Главным врагом Мольера была церковь в лице архиепископа маркиза де Шаррона (играет Вениамин Панов), которого автор представляет отнюдь не в лучшем свете. Интриган, манипулятор, он любой ценой пытается очернить Мольера, мстя за «Тартюфа». Умело угадывая слабые стороны, он добивается признания в грехе от Мадлены Бежар, натравливает на Мольера маркиза д’Орсиньи.

К слову, маркиза д’Орсиньи по прозвищу «Помолись» играет Николай Аузин, и играет великолепно. Типаж эдакого воинственного альфа-самца, лучшего фехтовальщика, тугодума и любителя женщин, преданного королю, заставляет улыбаться и верить — да, именно таким он и был. Запоминается и образ короля-солнца Людовика XIV, представшего перед нами своеобразной рок-звездой 17 века. В него отлично перевоплотился Александр Тихонов. И в целом игра актеров на протяжении всего спектакля заслуживает твердой «пятерки».

Отдельно хочется сказать о сценографии спектакля. Главные события «Кабалы святош» разворачиваются за сценой — в гримерках, подсобных помещениях; в залах королевского дворца; в подвале, где проходит заседание кабалы. В театральных эпизодах в глубине сцены мы видим кулисы, за которые уходят выступать актеры. Авансцена, усыпанная рукописями Мольера — личное пространство, такая его роль поддерживается уютным желтым светом.

Такое разделение пространства еще раз обращает внимание на многослойность трагикомедии — «Мольер» — это три театра. Первый — собственно, Тюменский театр драмы, где актеры играют в начале, финале, перед антрактом; второй — основное представление, непосредственно жизнь Мольера; третий — выступления труппы Мольера на сцене «Пале-Рояль».

Еще одна составляющая сценографии — костюмы. В «Мольере» есть костюм — что-то вроде двухстороннего халата-накидки. В сцене репетиции Амура и Психеи он, многоцветной стороной наружу, надет на молодой жене Жана Батиста -Арманде, в конце в него облачается сам Мольер — лицевая сторона коричневого цвета. Как призналась художник по костюмам Ника Велегжанинова, рассказывая об этом наряде, это «наши любимые материи, когда мужское и женское не имеет разделения».

Эта накидка — словно спектакль в миниатюре: с одной стороны калейдоскоп, разноцветье самых разных тем и проблем — интимных и глобальных, а с другой стороны — все объединяет масштаб личности Мольера, в котором сосуществовали и великий талант, и огромная душевная сила, которая позволяла ему и создавать, и прощать, и жертвовать — при этом, не теряя своего лица. И, конечно же, движущей силой «Мольера» является любовь — в финальном действии перед нами проходят ключевые моменты жизни драматурга, освещенные его любовью к Арманде, театру, труппе, королю.

Драматическое и комическое в «Мольере» идут рука об руку: не успевают еще просохнуть слезы от душераздирающего монолога героя, и ты уже смеешься над очередным остроумным разговором Жана-Жака Бутона с самим собой.

Сами создатели этой постановки говорят, что «Мольер» — признание в любви уникальному человеку, которым являлся драматург. «Мольеру жилось очень тяжело: с одной стороны у него была ответственность перед труппой, с другой — зависимость от короля. При этом ему удавалось творить и оставаться великодушнейшим и милосердным человеком. Как это ему удавалось, одному Богу известно. Помножьте это на личность Михаила Булгакова, который ассоциировал себя с Мольером — и представьте масштаб этого спектакля», — говорит директор драмтеатра Сергей Осинцев.

Режиссер «Мольера» Александр Баргман выразил основную идею постановки так: «Это спектакль про любовь, потому что его создатели признаются в любви Мольеру и потому что Мольер — это любовь. Любовь к жизни, театру, близким, королю».

Переливающаяся множеством смыслов, многослойная, глубокая, по-настоящему качественная трагикомедия"Мольер" ждет требовательного, понимающего, интеллектуального зрителя, настроенного на вдумчивое восприятие. Есть в этой истории и романтичные, и веселые моменты, но они не могут заслонить масштабных жизненных драм художника. Спектакль «Мольер» — разный, как и человеческая жизнь, поэтому обязательно оставит след в сердцах и подарит каждому зрителю душевные силы. Хочется в это верить.

Ирина Шарова